Дети Хогвартса

Cry Baby Cry


Автор: Sige
Рейтинг: G
Пейринг: : Нимфадора Тонкс и другие
Диклаймер: все принадлежит Дж.К. Роулинг
Саммари: небольшая и практически бессюжетная зарисовка о восьмилетней Нимфадоре Тонкс :-)
Комментарии: Можно считать этот фик сиквелом к Девочки, не ссорьтесь! А можно и не считать :-)) Музыкальную иллюстрацию к фику можно скачать вот тут  Да, и еще - ежели кто-нибудь опять начнет утверждать, что в каноне Тед Тонкс был магглом, - виртуально получит от меня в лоб увесистым томом Harry Potter and the Order of the Phoenix :-)))
Статус: закончен

Дори была маленькой, а мир вокруг нее очень большим. Большой была квартира, в которой она жила с мамой и папой, - целых четыре комнаты, а еще кухня и коридор, по которому можно кататься на велосипеде. Большими были деревья за окном – клен, липа и береза, а еще старый дуб, с которого она не слезала все лето. Большим был стадион через дорогу, на котором мальчишки гоняли мяч с утра до ночи. Большим был папа – особенно когда подхватывал ее на руки и сажал на плечи или подбрасывал к потолку. Вот мама была не очень большой, зато самой теплой, мягкой и уютной. Дори очень любила маму. И папу она любила, и бабушку с дедушкой, и учительницу в школе, молоденькую и всегда улыбающуюся миссис Паркер, и всех ребят во дворе – кроме, разве что, противного Денниса, который дразнил ее растяпой и ставил подножки. Мама, когда Дори жаловалась ей на Денниса, всегда смеялась и говорила, что, пока мальчики маленькие, они просто не умеют по-другому выражать симпатию, что на самом деле Дори ему очень нравится, поэтому он так себя и ведет. Но Дори не верила. Вот Малкольму из класса она действительно нравилась – так тот носил ее портфель до дома и угощал мороженым. А совсем недавно даже признался в любви. Но Дори, к сожалению, не могла ответить ему взаимностью – сердце ее принадлежало другому. Точнее, другим, потому что она пока не определилась, кто же из них двоих ей нравится больше.
Первый был очень красивым и шумным. Когда он приходил в гости, казалось, мир вставал с ног на голову. Мама с папой покатывались со смеху над его шутками, Дори радостно визжала, когда он брал ее в охапку, щекотал и подбрасывал – гораздо выше, чем папа. Он всегда дарил Дори взрывающиеся хлопушки и навозные бомбы – тайком от мамы с папой. Подмигивал и заговорщически шептал на ухо, чтобы она показала всем в школе, где раки зимуют.
У второго не было в карманах ни хлопушек, ни бомб. Зато были вкусные шоколадки – с карамелью, орехами и изюмом. Он всегда угощал ими Дори, когда приходил вместе с первым. Он не был таким красивым, как первый, и шумным он тоже не был, зато у него была самая чудесная в мире улыбка. Каждый раз, когда он улыбался Дори, волосы у нее становились цвета морской волны – а это значило, что она очень довольна и счастлива. По волосам Дори вообще всегда можно было определить ее настроение. Оранжевый – цвет веселья, желтый – злости, красный – ярости, синий – сосредоточенности, голубой – мечтательности, зеленый – увлеченности, сиреневый – смущения… Вот только в школу приходилось носить скучный русый цвет – мама строго-настрого наказывала при учителях и одноклассниках внешность не менять и волосы не перекрашивать. Легко сказать! Дори приходилось тщательно контролировать себя, а это не всегда удавалось. Хорошо еще, все срывы, которые случались с ней за три школьных года, происходили не в классе, а на переменках. Одноклассники потом пытались рассказывать учительнице, что волосы Дори вдруг стали красными, когда Джейсон Дуглас забросил ее портфель в мужской туалет, но учительница, конечно же, им не поверила.

***
Да, мир вокруг Дори был большим, но полным ограничений. Ее родители и их друзья были волшебниками, но соседям об этом знать не полагалось. И в школе никому тоже. Это было скучно. Дори с нетерпением ждала, когда же она сможет поехать в Хогвартс – школу, в которой учились и мама и папа, только на разных факультетах. В Хогвартсе ни от кого ничего скрывать не нужно будет – ведь там учат детей волшебству! И она научится колдовать по-настоящему, как взрослая! Дори очень надеялась, что попадет в Гриффиндор, как папа, или в Рэйвенкло, как мама. Но лучше, наверное, все-таки в Гриффиндор, потому что там, кроме папы, учились еще и первый – ее двоюродный дядя Сириус, и второй – его друг Ремус. А еще там наверняка будет учиться Чарли Уизли – ему столько же лет, сколько Дори, и поэтому они поедут поступать в Хогвартс вместе. Но это будет еще совсем нескоро – только через три года. Чуть ли не в старости. Мама говорит, что нужно просто немного потерпеть – эти три года пролетят как один день, но Дори-то знает, что на самом деле это чудовищно долго – как до Рождества, только гораздо дольше.
А пока ей ничего другого не остается, как терпеть и скрывать свои способности от магглов. Это мама их так называет. Папа это слово не любит. Он говорит, что люди – везде люди, а волшебники они или нет – не так уж важно. Еще он говорит, что рад, конечно, что ему пришло в свое время письмо из Хогвартса и он узнал, что волшебник, но если бы не пришло – не так уж много он бы в жизни потерял. Вот только маму бы не встретил – а это действительно было бы очень обидно. Мама и Дори – главное в его жизни. Это он все время повторяет, и они с мамой ему верят. Папа у них – самый классный на свете! Мама тоже так считает, хоть и ворчит иногда, когда он бросает под кровать грязные носки или оставляет на кухонном столе кружку с недопитым чаем. Но на самом деле ее это совсем не раздражает: несколько взмахов палочки – и любой бардак в их квартире превращается в идеальный порядок. Мама у Дори – настоящий специалист по бытовым заклинаниям. Она говорит, что, когда была маленькой, в их доме хозяйством занимались домовые эльфы и она понятия не имела, как самой поддерживать порядок. А потом – жизнь научила. Маму вообще многому жизнь научила, она даже поссорилась из-за этого с семьей, в которой выросла, поэтому Дори ни разу не видела маминых родителей – своих бабушку с дедушкой. Зато с другими бабушкой и дедушкой – родителями папы – она встречается постоянно. Бабушка до сих пор очень забавно хватается за сердце, когда Дори для смеху удлиняет нос и уши или перекрашивает под настроение волосы. Бабушка всю жизнь проработала бухгалтером в фирме, которая выпускает электротовары, и никогда не думала, что у нее будет такая необычная внучка. Но она все равно очень любит Дори и постоянно угощает пирожками с черникой и сырными булочками. А дедушка – так тот вообще в восторге от всех этих ее штучек с изменением внешности. Он говорит, что всегда верил в чудеса, и день, когда его сыну прислали письмо из Хогвартса, стал самым счастливым в его жизни. А еще дедушка очень любит играть с Дори в футбол. Он всегда мечтал играть в футбол с внуками, а то, что у него родился не внук, а внучка, по его словам, совершенно неважно. Сама Дори тоже так считает, хотя, если честно, играть в футбол получается у нее не очень – если она и попадает ногой по мячу, что происходит далеко не всегда, то он почему-то летит совершенно в другую от ворот сторону. Только однажды, когда она в очередной раз отправила мяч сильным ударом куда-то за пределы поля, ей так сильно захотелось, чтобы он попал все-таки в ворота, что он развернулся с полпути и просвистел мимо дедушкиного уха, ударившись в сетку. Это, конечно, был нечестный гол, и Дори думала, что дедушка разозлится, но он остался в восторге от этого трюка, долго хлопал в ладоши и сказал Дори, что из нее, с такими задатками, совершенно точно выйдет отличная ведьма.

***
В большом мире Дори самыми главными были, конечно же, мама и папа. Они были повелителями этого мира, королем и королевой, как в любимой песне Дори с папиной пластинки в белой обложке, которую она слушала бесчисленное количество раз и знала все тексты наизусть. Король на кухне готовит завтрак своей королеве, королева в гостиной играет на пианино детям. Так у них в семье и было. Папа действительно отлично готовил, а мама прекрасно играла на пианино. На первый взгляд они были совсем не похожи друг на друга – Дорины папа и мама. Папа носил потрепанные джинсы, футболки с фотографиями любимых рок-групп, фланелевые рубашки в клеточку или свитера крупной вязки с широким воротом. Палочку он обычно засовывал небрежно в задний карман джинсов, сколько мама ни качала головой и ни говорила, что на работе ему достанется от Хмури за такую безалаберность. Мама носила дома длинные мантии с красивыми серебристыми или золотистыми застежками, а когда выходила на улицу, надевала строгий костюм с юбкой ниже колена или скромное платье с кружевным воротничком.
Папа пропадал целыми днями, а то и ночами на работе, возвращался иногда совершенно измученный, без сил падал на диван и засыпал. Мама работала, не выходя из дома, – переводила с французского детские сказки, и весьма успешно – весь тираж потом разбирали во «Флориш и Блоттс» за считанные дни. Самой большой популярностью у ребят и их родителей пользовался приключенческий сериал про юную ведьму Франсуазу и ее верных друзей: полуниззла Симона и сову Марсельезу. Дори гордилась, что она всегда была первой читательницей этих книг, ведь мама читала их ей прямо в процессе перевода.
Папа любил рок-н-ролл, мама предпочитала Брамса и Чайковского. Папа разбрасывал вещи и одежду, мама складывала ее аккуратными стопочками. Наконец, папины родители были магглы, а мама родилась в древнейшем и благороднейшем семействе волшебников. Но когда они сидели рядышком на диване и смотрели телевизор, или пили чай на кухне, хихикая над шутками друг друга, или шли в гости, в кино, в парк – они по бокам, Дори посерединке, одна рука ухватилась за мамину, другая за папину, - в эти моменты Дори остро чувствовала, что мама и папа – они даже не каждый сам по себе, а единое целое, и она, Дори, тоже его частичка.

***
В любимой песне Дори еще была герцогиня, которая всегда улыбается и опаздывает к чаю. Ну точь-в-точь Дорина тетя Цисси! Та, правда, улыбалась далеко не всегда, но вот к чаю опаздывала четко – как минимум на полчаса. Вплывала в квартиру царственной походкой и снисходительно оглядывалась по сторонам – совершенно очевидно было, что уж она-то не считает четыре комнаты, коридор и кухню большой квартирой. «Эх, Энди, Энди, и как ты только докатилась до такой жизни!» – приговаривала она иногда, качая головой. Мама в ответ молча улыбалась.
Тетя Цисси в конце концов проходила на кухню и, протерев предварительно табуретку белоснежным кружевным платочком, усаживалась за стол. Мама проворно вытаскивала из буфета лучшие чашки из тонкого фарфора (она и держала-то их специально для визитов сестры – в семье все пользовались керамическими кружками) и заваривала чай. Чаепитие поначалу было степенным и скучным – тетя рассказывала о том, какую ткань на новые портьеры она купила, какие цветы приказала посадить в оранжерее и по какому фасону отдала шить новую мантию. Мама молча слушала, подперев щеку рукой, и задумчиво помешивала в чашке ложечкой. Но затем тетя как бы невзначай спрашивала: «Энди, а нет ли у тебя случайно того маггловского ликера… как его там…» – и мама с готовностью доставала из бара бутылку «Бейлис» и два пузатых бокала. Разговор тут же оживлялся. На бледных щеках тети Цисси проступали розовые пятна, она доверительно нагибалась через стол к маме и ударялась в воспоминания. Мама тут же охотно подключалась:
- А помнишь, Белла разозлилась на тебя за то, что ты сломала ее новую заколку и посадила тебя на старую осину, и ты никак не могла оттуда слезть и орала на весь сад: «Спасите! Помогите!», пока я не услышала и не сняла тебя оттуда?
- А помнишь, мы стащили у папы палочку, попытались заколдовать соседского кота и случайно перекрасили ему усы в красный цвет?
- А помнишь, мы собрались сбежать из дома и отправиться путешествовать, – вышли ночью на дорогу, замерзли, съели все конфеты, которые прихватили с собой, и вернулись обратно?..
- А помнишь, я прочитала на ночь страшную сказку про василиска и трех драконов, и все не могла заснуть, и хныкала от страха, а ты сидела рядом, держала меня за руку и тихо пела песню про маленького хитрого мышонка?
А помнишь? А помнишь? Дори любила эти разговоры – мама и тетя Цисси, раскрасневшиеся и веселые, перебивая друг друга, размахивали руками и смеялись, – и в эти минуты становились очень похожими друг на друга, и было видно, что они действительно родные сестры.
Правда, в последний год в их разговорах воспоминания как-то отошли на второй план – потому что у тети Цисси родился ребенок и она ни о чем другом думать и говорить не могла. По ее словам, Драко был малышом совершенно исключительным и неподражаемым, он делал потрясающие успехи в переворачивании со спины на живот и обратно, в захвате погремушки и поедании с ложки яблочного пюре. Уже не говоря о том, каким увлекательным образом у него лезли зубки и свивались в колечки волосики на макушке.
Дори даже была заинтригована – маленьких детей ей случалось видеть (вот, например, у тети Молли), но, судя по всему, все они были не такими исключительными, как Драко. И вот однажды ей удалось осуществить любопытство – тетя Цисси пришла в гости с сыном. Присматривать за ним, пока тетя с мамой пьют чай, поручили, разумеется, Дори. Она была страшно разочарована. Драко оказался обыкновенным годовалым ребенком, слюнявым и кривоногим, и совершенно непонятно было, откуда тетя Цисси взяла колечки, – на взгляд Дори, на голове у малыша было три с половиной волосины, и те такие бесцветные, что разглядеть их можно было с трудом. К тому же вел он себя безобразно – ковылял по детской, раскидывал игрушки и тянул все в рот. Когда он попытался выковырять глаза у Дориного любимого медвежонка и разорвал в клочки новый комикс, который только вчера принес ей папа, ее терпение иссякло. Она погрозила Драко пальцем и шлепнула его по попе – в ответ раздался такой оглушительный рев, что у нее заложило уши. Разумеется, тут же с кухни прибежали тетя с мамой, долго выясняли, что случилось, – хорошо еще, Драко не умел разговаривать, а Дори, ясное дело, ни в чем не призналась, – соврала, что он споткнулся и упал.
Потом, когда тетя с Драко ушли, она долго жаловалась на него маме и утверждала, что ужаснее ребенка в жизни не видела. Мама только с улыбкой покачала головой в ответ и объяснила, что это просто возраст такой – когда дети начинают активно познавать окружающий мир и поначалу все ломают и портят. Еще она сказала, что Дори тоже такой была, но Дори, разумеется, в это не поверила. Вот еще! Лысой, слюнявой, кривоногой и глупой – да ни за что на свете!

***
В последнее время Дори вообще было как-то немножко грустно… Сириус стал приходить редко, а Ремус еще реже. И даже когда они приходили, у них далеко не всегда находилось время, как раньше, поиграть с ней в подрывного дурака на щелбаны, да и просто поболтать, - они закрывались на кухне с мамой и папой, и оттуда до Дори доносились совсем невеселые слова: «война», «убили», «скрываются», «опасно» и мамино отчаянное: «Что же дальше будет!»
Дори не очень понимала, что происходит, – взрослые ничего толком ей не объясняли, но их тревожный, хмурый вид безо всяких слов говорил о том, что творится что-то плохое – такое, чего не должно быть в Дорином уютном и прекрасном большом мире. От этого тревожно сосало под ложечкой и пропадало настроение играть в куклы и рисовать принцесс в золоченых каретах.
А однажды, ненастным осенним вечером, когда ветер угрюмо завывал за окном и швырял в стекла горсти сухих листьев, Ремус пришел в гости один. Это было странно, но Дори все равно очень обрадовалась и подбежала поздороваться. Он рассеянно обнял ее, потрепал по ярко-бирюзовой макушке и сунул в руки традиционную шоколадку, а потом переключил внимание на маму – они ушли на кухню, как всегда закрыв за собой дверь, – мама только бросила Дори, чтобы та шла к себе в комнату и чем-нибудь позанималась. Дори обиделась – опять ее игнорируют! Это было страшно несправедливо. Она попыталась было подслушивать под дверью, но мама с Ремусом разговаривали очень тихо – до Дори донеслись только едва разборчивые фразы: «Кажется, они перестали мне доверять… Думаю, мне лучше больше не приходить к тебе» – и мамино ответное: «Но это же просто глупо! Кому еще доверять, если не тебе…»
Все это было как-то не очень понятно. Дори раздраженно передернула плечами и ушла к себе. Через полчаса дверь в комнату открылась, и в нее просунулась голова Ремуса.
- Принцесса, можно к тебе?
Ремус часто называл ее Принцессой – это Дори совсем не удивляло. Кем же ей еще быть, если родители король с королевой?
Дори сдержанно кивнула, насупив брови. Ремус подошел к столу, за которым она сидела, и заглянул Дори через плечо.
- Хм-м… Ты что-то очень интересное нарисовала. Это к какой-то сказке иллюстрация?
На Дорином рисунке король с королевой (их было легко опознать по коронам на головах) и еще несколько человек сидели за столом, накрытом длинной скатертью, а из-под стола высовывались довольные детские мордашки с открытыми ртами – видимо, они что-то кричали или пели.
- Это из песни… Ты ее не знаешь, - недовольно ответила Дори – она все еще сердилась.
Ремус со вздохом присел на краешек табуретки рядом с Дори и, положив руки на стол, опустил на них подбородок.
- Ты прости, Принцесса, что я так по-свински ушел сразу с мамой разговаривать. У взрослых сейчас столько заморочек, все такие дерганые, нервные, но ты тут совершенно ни при чем, честное слово.
Дорри смягчилась. Сердиться на Ремуса уже не хотелось. Она вдруг вспомнила про свой нелегкий выбор между ним и Сириусом. Может, поделиться с Ремусом? Он ведь не обидится?..
- Ремус, послушай… Я давно хотела тебе сказать… - Она набрала воздуха в легкие, а потом выпалила на одном дыхании: - Понимаешь, я очень хочу выйти замуж, когда вырасту… Но я пока не решила, за кого, - за тебя или за Сириуса. Потому что вы оба такие хорошие – и я не могу выбрать.
Ремус отреагировал на ее слова очень странно – он смотрел несколько секунд на нее в изумлении, а потом запрокинул голову и расхохотался. Такого искреннего, веселого смеха Дори, кажется, еще ни разу от него не слышала. Волосы ее побелели от обиды. Она призналась ему в самом сокровенном – а он хохочет над ее чувствами!
Ремус заметил, как изменилось ее лицо, и тут же перестал смеяться.
- Ой, Принцесса, не обижайся, пожалуйста! Я смеялся не над тобой, а над собой. Не знал, что могу вызывать такие сильные чувства у прекрасных дам… Сириус-то – понятное дело, но я… Я очень польщен, честно! А знаешь что? Давай я вызову Сириуса на магическую дуэль? Кто из нас победит – тот и станет твоим избранником, а?
Дори просияла. Это был замечательный выход из ситуации! Мама как раз недавно читала ей в одной из книжек, которые переводила, как два могущественных волшебника сражались на дуэли из-за юной ведьмы Франсуазы. Это было ужасно романтично. Она с торжественным видом кивнула, а потом, решив, что этого недостаточно, встала со стула и сделала книксен (кажется, это так называется, - если верить той же книжке про Франсуазу). Ремус тоже поднялся.
- А теперь, юная леди, разрешите пригласить вас на танец. – Он церемонно поклонился и протянул ей руку. – Давай потанцуем под ту самую песню, которую я не знаю? – Лукаво улыбнувшись, он безошибочно достал с полки пластинку в белой обложке, вытащил ее и поставил на проигрыватель.
Песня началась внезапно – никакой паузы, никакого проигрыша:
Cry baby cry
Let your mother sigh
She’s old enough to know better…
Дори осторожно встала босыми ступнями на ботинки Ремуса, приподнялась на цыпочки и обхватила его шею. Они начали медленно и плавно двигаться, слегка покачиваясь в такт музыке. Уткнувшись щекой в мягкую ткань мантии на груди Ремуса, Дори принялась тихонько подпевать:
The king was in the garden
Picking flowers for a friend who came to play
The queen was in the playroom
Painting pictures for the children’s holiday…
Музыка была волшебной, и слова были волшебными, и ощущения были ни с чем не сравнимыми – Дори казалось, что она растворяется в звуках и тепле обнимающих ее за пояс рук. Ей хотелось, чтобы песня никогда не кончалась, но она закончилась – непозволительно быстро, всего через три минуты. Ремус поцеловал Дори в макушку, осторожно поставил на пол и очень серьезно сказал:
- Спасибо, Принцесса, это был замечательный танец.

***
А через несколько дней произошло очень странное событие. С самого раннего утра по небу разлетались совы. Дори еще никогда не видела, чтобы их было так много. К тому же камин начал плеваться зелеными вспышками – в нем то и дело появлялась чья-нибудь голова и возбужденно что-то кричала маме. Мама казалась совершенно оглушенной свалившимися на нее новостями. Она потерянно ходила по квартире, обхватив себя руками, и шепотом повторяла: «Какой ужас… Бедные ребята… Бедный малыш… Но где же Сириус? Он должен прийти и рассказать, что же там случилось на самом деле…»
А на следующий день было еще хуже. Мама получила сову, побелела и выскочила из дома, успев только бросить Дори, чтобы та сидела в своей комнате и никому не открывала дверь. Вернулась она поздно вечером. Папы еще не было. Дори не спала – она места себе не находила от волнения. Что же все-таки происходит? Почему ей никто ничего не объясняет? И где пропадала мама? Ей одной дома было так страшно и неуютно…
Мама без сил повалилась на диван и закрыла лицо руками. Плечи ее мелко вздрагивали.
- Мама, мамочка, что с тобой? – Дори подскочила, села рядом и крепко обняла маму.
- Этого не может быть… – бормотала мама сквозь рыдания. – Понимаешь, Дори, не может! Он не мог этого сделать! Я не верю, не верю!
Дори сначала совсем ничего не понимала. Потом в маминых всхлипываниях и отрывочных фразах начала проступать кошмарная правда – ее любимый дядя Сириус сделал что-то ужасное… или не сделал – но его все равно наказали и посадили в страшную тюрьму, на всю жизнь. И он больше никогда-никогда не придет к ним в гости, не подкинет ее высоко под потолок, не нарисует ей страшного дракона, гоняющегося за самолетом, не прочитает стихи про трех жадных гоблинов и не сыграет с ней в поддавки.
В это было невозможно поверить. Внезапно ей стало больно дышать, в носу и в глазах защипало. Обхватив маму еще крепче, она горько и безутешно заплакала – и плакала долго-долго, пока не кончились все слезы.
So cry baby cry
Сry cry cry baby
Make your mother sigh.
She's old enough to know better
Cry baby cry.

На главную страницу Написать веб-мастеру
Hosted by uCoz